Куда полетят украинские баллистические ракеты и дрон Паляница — интервью Подоляка

Каковы цели Курской операции, каким было контрнаступление в прошлом году, сколько ракет нужно для уничтожения военной инфраструктуры РФ и когда Украина начнет данные атаки — в интервью Новини.LIVE рассказал советник главы Офиса Президента Михаил Подоляк.

В первой части интервью с Михаилом Подоляком читайте, сколько украинцев находится за границей, какие именно страны готовы вернуть военнообязанных мужчин, что такое министерство единства и не будет ли оно выполнять функции заграничного ТЦК.

 

Каковы цели Курской операции, кроме уже озвученных Президентом?

— Если не начинать контрдействия, вы всегда будете отвечать на инициативу врага. Он сконцентрировал максимальный объем своих ресурсов именно на Донецком направлении. И здесь вы либо постоянно находитесь в обороне и всегда являетесь второй стороной, которая отрабатывает их инициативу, либо перехватываете ее, атакуете и заставляете врага вносить стратегические изменения в свои действия.

Конечно, в войне такого масштаба и такой интенсивности это не значит, что враг завтра заберет всех из Покровского направления и пойдет защищать Курскую область. Нет. Но это означает, что Россия будет испытывать нарастающий дефицит живой силы в том числе. А это будет менять ситуацию по линии фронта, в том числе в Донецком направлении. Сегодня — нет, завтра — да. Это первое.

Второе. Мы же с вами уже увидели, что для России, и это не для нас важно, а для стран Глобального юга… Они наконец-то осознали, что все сказки РФ о том, что мы пришли кого-то защищать в Украине, потому что их убивают из-за росийского языка, не соответствуют действительности. Потому что тут есть граждане РФ и РФ их не защищает.

И в то же время хочет продвинуться еще хотя бы на полтора километра в Донецком направлении, где никто не нуждается в ее присутствии. Это уже понимают нейтральные страны, и это уже совсем другая ситуация в войне.

Премьер Шмыгаль объявил об инициативе "воюй или работай". Это и есть экономическое бронирование, которое смогут получить мужчины с зарплатами от 35 тыс. грн?

— Не готов сегодня говорить об этом, потому что законопроекты по экономическому бронированию обсуждаются в парламенте. Я являюсь сторонником экономического бронирования, неоднократно говорил, что это правильно.

Что касается концепции господина Шмыгаля, то он абсолютно прав. Смотрите, государство воюет. На содержание одного военнослужащего нам нужно четыре-пять человек.

Поэтому логика премьер-министра совершенно ясна. Все или работают, то есть финансируют Вооруженные Силы… Ведь больше 1,6 трлн грн сегодня идут именно на социальные выплаты. 400-500 миллиардов гривен идут на инвестиции в оружие, содержание армии. И это где-то  нужно брать.

Партнеры финансируют определенную долю закупки иностранного оружия, социалку, дофинансируют социальные программы. То есть то, что обеспечивает возможность стране работать. Поэтому или мы работаем, или воюем. Это очевидно.

Нужны также инициативы, чтобы у работодателей была заинтересованность работать по-белому.

— Вы правы, но это дискуссия, которая должна пройти через соответствующие парламентские комитеты, дальше продебатироваться в зале Верховной Рады. Чтобы там не говорили о ВР, но есть люди, которые осознают, что мы должны стимулировать бизнес не выходить из страны, а наоборот увеличивать белую долю в своем бизнесе и налогообложении.

Почему так долго разрабатывали баллистические ракеты и что такое ракета-дрон Паляница?

– Это не то, что долго. Инвестиции в военное производство — это очень конкурентный рынок. Я сейчас не говорю о полномасштабном вторжении. Нам раньше следовало несколько иначе реализовывать свою субъектность.

Например, сразу после обретения независимости необходимо было вводить границы, искать рынки сбыта и не терять те позиции, которые были. В том числе на вооруженном рынке. Украина входила в топ-10 стран, производивших оружие. Но, к сожалению, при определенных политических раскладах и определенных президентах все это умирало.
Отчасти в этом были заинтересованы россияне, и не только в подрывах складов со снарядами.

Отчасти американцы.

– Им нужна была демилитарная зона. Все считали, что конец истории. Советский Союз умер, никаких войн в Европе не будет. Поэтому оружия производилось меньше и меньше. Инвестиции в военное производство — это очень дорого. Ну, чтобы можно было показать новые образцы высокотехнологичного оружия. Это не тот процесс, в который вложили 100 долларов и получили конкурентное оружие.

На сегодняшний день буквально с колес запущено дроновое производство. Этим занимаются частные и государственные компании, и очень интенсивно. И за счет дронов как таковых, разных модификаций, Украина имеет определенное преимущество в некоторых направлениях.

Что касается ракет, то, например, баллистическую сделать крайне сложно. Нельзя получить готовые регламентные документы, инженерную составляющую, потому что это лицензии. Второе, было очень много людей, желающих получить прибыль здесь и сейчас.

И мы возвращаемся в правоохранительную систему. Хотелось, чтобы она возобновила все уголовные дела, и тогда будем видеть фамилии людей, которые привели к упадку нашей системы военно-промышленного комплекса.

Новая баллистическая ракета 500 плюс километров?

— 600-700, как сказал Президент. Но я думаю, что все эти вопросы мы увидим во время их работы. Мне очень нравилась фраза Президента "не надо говорить о Крымском мосте, нужно сначала сделать, а потом говорить".

Кажется, Курская операция тоже это показала. Да, можно говорить с точки зрения каких-то общих вещей…

Мы это уже прошли в 2022 году.

– И это было правильно. Это был очень мощный информационный фон по поводу контрнаступления. Но не было конкретики.

Просто хочется, чтобы те, кто планировал эту операцию, которая была неудачной, перестали переводить на других людей. Ведь информационный фон контрнаступления был важным с точки зрения психологической готовности Украины понять, что она может атаковать Россию, уничтожать и побеждать ее.

Это было нужно для поднятия психоэмоционального состояния Украины, чтобы Украина поверила в себя и наши партнеры тоже. Нужно было масштабно говорить о готовности контратаковать.

Это совсем другая задача. Никто же не говорил, на каком направлении будет контрнаступление, какое количество войск будет задействовано. Поэтому не надо говорить, что контрнаступление провалилось, потому что вы многое о нем говорили.

Однако на юге нас уже ждали, как рассказывали участвовавшие в наступлении там бригады.

– Направления были очевидны. Но с точки зрения психоэмоциональной перегрузки наша информационная кампания была правильной. Я напомню, в каком шоковом состоянии тогда была РФ. Если бы была правильная планировка, я не анализирую, это не моя компетенция, это говорят военные эксперты.

Но готовность побеждать у нас была. Курская операция дает такую же готовность, но о ней тоже никто не говорил.

Операция идет, и она дает очевидное чувство, что, во-первых, войну можно перенести в полном объеме на территорию России, что Россию можно побеждать, что у России нет такого тотального преимущества в ресурсах, там не могут принимать быстрых решений, и Россия снова шокирована.

Что касается Паляницы или любых других баллистических ракет, дронов и так далее. Будем использовать и будем видеть их эффективность. В войнах высокой интенсивности и масштаба роль играет самое количество. Ракеты должны быть высокотехнологичными, ведь тогда будут давать очень крутой результат. Ну и их должно быть много.

Одна, две, три ракеты — мы с вами сможем сказать "вау", но это не будет решение фундаментальных задач, стоящих перед такого типа ракетами.

Это инфраструктура, например, позволяющая России использовать стратегическую авиацию.

То есть их военные аэродромы?

— Прежде всего. У россиян есть два инструмента ведения войны, которые влияют на наше психоэмоциональное состояние и наших партнеров. Первый — это стратегическая авиация, это удары ракетами. Например, в последний раз было выпущено 127 ракет. Если это прекратить, я не понимаю, что россияне будут еще говорить.

Вот нам нужно уничтожить всю эту инфраструктуру. Ведь восстановить самолетостроение в виде Ту-22, Ту-160, Ту-95 невозможно. Если уничтожить эти самолеты, то в России их больше не будет. Все, точка.

Вот так должны работать ракеты (имеется в виду украинское производство. – Ред). Желательно, чтобы наши партнеры тоже это осознали.

И тут либо вы сбиваете российские ракеты над нашей территорией, либо даете нам гораздо больше систем, тех же Патриотов, еще 15, условно. Или мы уничтожаем стратегическую авиацию на территории России. Три инструмента.

Мы выбрали третий?

— Конечно, лучше когда все вместе. Но для того, чтобы уничтожить российскую авиацию, с учетом того, что ее тоже маскируют, перевозят, передислоцируют и так далее, нам нужна не одна Паляница, а сотни. Storm Shadow или ATACMS соответствующей дальности и в определенном количестве.

Вторая составляющая — это тактическая авиация и все эти управляемые авиационные бомбы. Если год назад Россия активно использовала артиллерию, сегодня она использует КАБы. Они значительно разрушительнее, и уничтожать их следует по линии фронта. Для этого нам нужны фронтовые системы ПРО и многие авиации.

Не шесть или пять самолетов. Это же четко говорящая математика: можно уничтожать, воевать, переносить войну, убрать действие КАБов и уничтожить стратегическую авиацию.

А нам говорят, что Россия очень мощная, мы боимся, давайте закончим войну, давайте вы не будете эскалировать и атаковать Россию. Не могу этого понять. Почему вы хотите проиграть войну, которую можно выиграть?